Спектакль Оскараса Коршуноваса «Русский роман» уже несколько лет с успехом идет в Вильнюсском старом театре (премьера состоялась в 2018 году). 1 декабря герои спектакля вновь пригласят зрителей на толстовский спектакль по пьесе драматурга Марюса Ивашкявичюса. Одним из членов творческой группы спектакля была сценограф и художник по костюмам Ирина Комиссарова.

В настоящее время И. Комиссарова учится в магистратуре Норвежской театральной академии, разрабатывает декорации для постановки Клайпедского драматического театра, а также у нее много других творческих идей. Мы поговорили о ее пути к театру, о сценографии и закулисье «Русского романа».

В Литву Вас привела любовь к литовскому театру? И почему именно сценография? И почему Вы решили изучать её в Литве?

Да, моя любовь к театру привела меня в Литву. Когда я училась на третьем курсе дизайна интерьера и окружающей среды в Москве, я поняла, что ошиблась в выборе профессии. В том же году я впервые приехала в Литву, где неожиданно оказалась в гостях у Татьяны Ринкявичене, которая в то время занимала пост руководителя Русского драматического театра Литвы.

Мой интерес к театру был вызван подругой из театральной семьи. Она постоянно приглашала меня в театр, на выставки и перформансы. Раньше театр был для меня чем-то, что заставляли посещать учителя литературы, но тут я открыла для себя новый красочный мир с бесконечными выразительными средствами. Поэтому после окончания бакалавриата я решила поступать в магистратуру одного из московских театральных вузов. К сожалению, вскоре я узнала, что магистратуры по этой специальности не существует, и мне пришлось начинать все сначала.

Боясь повторить ошибку, я решила сначала устроиться на работу в театр и некоторое время понаблюдать за ним изнутри. Вскоре после этого мне предложили работу ассистента известного театрального PR-менеджера Юлии Гирба. Я работала с ней почти два года. В 2009 году я попала на фестиваль «Новый европейский театр», где впервые увидела постановку театра из Литвы. По иронии судьбы, его режиссером был Оскарас Коршуновас.

В конце концов, изучение интерьер-дизайна стало для меня мучением. Так было вплоть до того дня, когда Эймунтас Някрошюс приступил к постановке «Калигулы» в Театре Наций. Постепенно Литва стала лейтмотивом моей жизни. Я и не заметила, как стала чаще бывать в Вильнюсе, организовывать учебу по обмену и одновременно готовиться к поступлению в ГИТИС (Государственный институт театрального искусства в Москве). В том году курс набирал режиссер Дмитрий Крымов. Когда все было готово, высшая школа в Москве отказалась меня отпускать. Поэтому, не дожидаясь, я отправилась в Литву и как вольный слушатель стала изучать сценографию в Вильнюсской художественной академии.

Не каждому, получившему диплом по специальности «сценография», удается воплотить свои идеи на театральной сцене. Как вам удалось оказаться в нужном месте в нужное время?

Будучи студенткой, мне очень хотелось что-то сделать в Вильнюсе. Вскоре я познакомилась со студентами режиссерского курса Литовской академии музыки и театра и принимала участие в создании курсовых спектаклей вместе с Агнией Леоновой. В то же время я поддерживала связь с Москвой, куда постоянно возвращалась, чтобы вдохновиться театральными фестивалями. Мое дизайнерское образование стало хорошей технической базой и научило меня правильно планировать свое время.

Был ли «Русский роман» Вашей первой работой с О. Коршуновасом? Как Вам удалось воплотить все свои замыслы?

Да, это первый раз, когда мы работали вместе. Поскольку Оскарас еще не знал, кто будет сценографом, когда приступал к постановке, Агния предложила ему встретиться со мной. Это был 2017 год. Я уже работала художником в Могилевском театре, возглавляемом Саулюсом Варнасом, и прошла несколько стажировок в московских театрах. Встреча с О. Коршуновасом была короткой и конкретной. Мы сразу нашли общий язык.

Драматург М. Ивашкявичюс также участвовал в творческом процессе, была ли для него важна визуализация?

Я не присутствовала на первых встречах с М. Ивашкявичюсом и не могу сказать, как все начиналось. Только позже у меня появилась возможность наблюдать, как Марюс работает вместе с Оскарасом, как он ему доверяет. Я тоже доверилась его виденью и начала работать в заданном режиссером ключе.

Как бы Вы описали сценографию, созданную Вами для «Русского романа»? На какие детали Вы обращали внимание, что было важно для вас?

Поезд смерти. Это, кстати, была самая подробная режиссерская справка, и я использовала ее как основу для всей сценографической атмосферы спектакля.

С какими трудностями Вы столкнулись?

Мне это нравилось. Процесс был живой. Но да, премьеру переносили несколько раз. Оскарас был занят другими проектами, в какой-то момент остались только мы с Агнией. В этом были и свобода, и большой риск.

Работать с Оскарасом значит – сталкиваться с трудностями. Мне это нравилось! Процесс был живой. Поскольку Оскарас работал над несколькими проектами одновременно, премьера несколько раз переносилась. В какой-то момент мы с асситсентом режиссера остались одни. В этом были и свобода, и большой риск.

Важно ли, чтобы декорации помогали актерам создавать свои роли?

Я начала c создания прототипа декорации для репетиций. В постановке много хореографии, по задумке Оскараса. По задумке Оскараса в постановке было много хореографии и было важно помочь актерам с первых дней прочувствовать все нюансы. Театр без лишних вопросов изготовил пробную декорацию, это был очень профессиональный подход. Мы сразу смогли проверить все решения. В то же время мы смогли проверить, как работают сценографические решения. Это позволило сэкономить время и деньги.  

Костюмы для спектакля – черно-белые и еще присутствуют несколько других оттенков и акцентов... Не хотелось добавить больше цвета?

Костюмы – это прямое продолжение сценографии, её атмосферы. И атмосфера была монохромной. Одна часть костюмов – историческая, а другая – такая же, как наряды зрителей, пришедших на спектакль. Эта игра со временем была заложена в самом тексте. Но всему этому не хватало жизни. Поэтому я осторожно ввела еще один цвет – красный. Сочетание красного с черным и белым можно встретить во многих моих работах. Особенно удачно они сработали в спектакле «Чайка», поставленном вместе с Оскрасом в МХТ им. А.П. Чехова.

Вы также используете в спектакле видеопроекции. Это очень популярно в современной сценографии. Каково Ваше отношение как художника к этому явлению?

В «Русском романе» я очень осторожно использовала видеопроекции. Как и в «Чайке», видео было частью изначальной архитектуры пространства и помогало расширить границы небольшой сцены. С художником видеопроекции Микасом Жукаускасом в «Русском романе» мы вместе здорово поработали.

Каково направление у современной сценографии? Какая она сегодня, и какой она будет завтра?

Сегодня сценография – самостоятельный жанр. Как сценограф, я сейчас практически не сотрудничаю с режиссерами, за исключением Дмитрия Крымова, который, кстати, сам когда-то был сценографом. Как сценограф, я иду по собственному пути независимого театрального художника. Мною движет нечто большее, чем ремесло, которым я овладела в данный момент. Театр – это ключ к моему пониманию мира. Я убеждена, что сценография не имеет границ.

Беседовала Лаурина Лопайте