Режиссер Моника Климайте: «Любовь подобна луку, у которого очень много слоев»

Режиссер Моника Климайте: «Любовь подобна луку, у которого очень много слоев»

Режиссер Моника Климайте: «Любовь подобна луку, у которого очень много слоев»

Режиссер Моника Климайте: «Любовь подобна луку, у которого очень много слоев»

19 и 20 октября в Вильнюсском старом театре (ВСТ) состоится премьера спектакля Моники Климайте «Воссоединение двух Корей» по пьесе Жоэля Помра. Эскиз данной постановки был представлен в июне 2023 года во время театральной лаборатории ВСТ «Мы - Францияʼ23». По результатам лаборатории стало ясно, что в новом сезоне ВСТ данный эскиз по пьесе Ж. Помра, повествующей о любви в самом широком смысле, о механизме ее функционирования, а точнее, об отсутствии любви, станет полноценной премьерой. В спектакле заняты актеры Елена Ющенко, Николай Антонов, Евгения Карпикова и Тельман Рагимов.

 

Моника Климайте закончила факультет искусств Клайпедского университета по специальности театральная режиссура, обучалась в университетах Великобритании, несколько лет была художественным руководителем театра «Menas» в Паневежисе, в настоящее время является аспирантом кафедры театральной режиссуры в Литовской академии музыки и театра. Театральные работы М. Климайте: «Когда мы, мёртвые, пробуждаемся» Генрика Ибсена (Каунасский государственный драматический театр), «Урод» Мариуса фон Майенбурга (Молодежный театр), «Бассейн (без воды)» Марка Равенхилла (Драматический театр Юозаса Мильтиниса), «Кислород» Ивана Вырыпаева (Клайпедская фабрика культуры), пластический спектакль «Персона» (Клайпедская фабрика культуры).

 

 

Почему режиссер молодого поколения выбрала для постановки пьесу «Воссоединение двух Корей», написанную 60-летним драматургом, режиссером, фактически живой легендой французского театра Жоэлем Помра? Что значит быть театральным режиссером «молодого поколения» в Литве?

 

Честно говоря, я не знаю, что значит быть режиссером «молодого поколения». Возможно, быть «молодым» режиссером значит бояться ошибиться... Потому что ошибка может стоить тебе профессионального успеха или просто – последующей творческой деятельности. От молодых творцов требуют очень многого, ожидания и надежды, которые на них возлагают – очень высоки и часто кажутся нереалистичными, но предоставляемые условия, которые помогли бы оправдать данные ожидания, к сожалению, минимальны. В результате любая твоя работа становится своего рода проверкой, которую ты либо пройдешь, либо провалишь. Одновременно, с великими «грандами» – все наоборот: им предоставляются максимальные условия, а требования – минимальные. Хотелось бы, чтобы этот дисбаланс хотя бы немного выровнялся, чтобы у режиссеров, независимо от того, к какому поколению они принадлежат, были в какой-то степени одинаковые возможности творить, экспериментировать, искать свои способы выражения и иметь право не только ошибаться, но и, что еще важнее, – исправлять свои ошибки.

 

Пьеса «Воссоединение двух Корей» превратилась в спектакль благодаря прошедшей в июне театральной лаборатории Вильнюсского старого театра «Мы – Франция'23», на которой был представлен эскиз по данной пьесе. Формат лаборатории позволил работать с современной французской драматургией. Так ко мне в руки попала пьеса Помра «Воссоединение двух Корей». Это не была пьеса, которая ждала своей очереди: я познакомилась и подружилась с данным материалом именно во время лаборатории, совсем не думая о том, что эскиз может превратиться в спектакль.

 

Мне понравилась форма пьесы – фрагментарная, анализирующая человеческие отношения и то, что связывает и разъединяет людей, в совершенно разных ситуациях. Каждая ситуация – это конфликт разных установок, убеждений, мнений и идеологий. Конфликт, возникающий из-за того, что кому-то не безразлично, что кто-то знает или думает, что знает, чего хочет и что ему или ей нужно. Конфликт, который создает пространство познания друг друга и допуска другого в свой мир. Конфликт, через который мы начинаем познавать не только других, но и самого себя.

 

 

Бывает ли, что режиссер жалеет о выборе той или иной пьесы? Как режиссеры мотивируют себя во время творческого процесса?

 

Лично я никогда еще не жалела об этом. В любом случае, я всегда выбираю то, что созвучно с моей собственной позицией, то, что соответствует важным для меня вопросам. Конечно, какая-то идея или материал может «вынашиваться» очень долго и ждать своей очереди, а что-то, например, «Воссоединение двух Корей», – проскакивает без очереди. Скорее, ты можешь пожалеть, что выбрал ту или иную форму, но сможешь узнать об этом только ближе к премьере, после «передачи» спектакля зрителям – когда смотришь на свою работу их глазами. Но я почти уверена, что это не рациональное или обоснованное сожаление, это, скорее всего, чувство, которое возникает из-за уже пройденного процесса, полученного опыта, проведенного «эксперимента», ведь твои мысли и понимание театра развиваются дальше.

 

 

Сама пьеса Ж. Помра ставит довольно простой, банальный, но фундаментальный вопрос: что такое любовь, как ее понять, постичь? Менялись ли ответы на этот вопрос в процессе работы над спектаклем?

 

Я поняла одно – сознательно я не задавала себе этот вопрос. Обычно мы задумываемся о любви, когда ее нет. Только тогда, когда ее не хватает. Только тогда мы вспоминаем, что она существует или, по крайней мере, должна существовать. Это как кислород, который является неотъемлемой частью нашей жизни, без него мы бы не выжили, но мы вспоминаем о его существовании, когда нам не хватает воздуха...

Создавая спектакль, я заметила, что, когда мы говорим о любви, часто возникает странное чувство. Как будто неудобно, неловко или банально. Сказать, что спектакль о любви – даже как-то неприятно, сразу включается внутренний циник и пытается все превратить в шутку или иронию. Возможно, потому, что любовь ассоциируется с некой наивностью. А наивность – с чувствительностью, ранимостью. Получается уравнение: любовь = хрупкость. Как подумаешь, сколько у нас защитных слоев, позволяющих скрыть эту хрупкость... Цинизм, сарказм, ирония, апатия, равнодушие... Спектакль также не лишен иронии, абсурда, определенного цинизма. Романтики в нем очень мало.

 

 

Вы чувствуете, что во время творческого процесса нашли ответ на вопрос: «Что такое любовь?»

 

Я бы сказала, что это – лук. Любовь подобна луку, у которого очень много слоев. Внешний, первый слой – у всех более или менее одинаковый или, по крайней мере, похожий и довольно скучный. Это некая общая договоренность о том, что человечество считает любовью. Все остальные слои – это то, что каждый лично вкладывает в это понятие. И практически всегда, рано или поздно, лук (как и любовь) заставляет человека плакать. От грусти, от радости, от нежности или из-за ностальгии, а иногда просто из-за... ничего. Тот запах лука проникает сквозь все наши слои и обнажает нашу хрупкость.

 

 

У Вас есть уникальный опыт, полученный во время обучения в Великобритании. Как этот опыт сформировал Вас как театрального топца, как феномен британского театра проявился в Ваших спектаклях?

 

Учеба в Великобритании неизбежно повлияла на мое отношение к рабочей культуре и к процессу творчества. Там, в 2011 году, я познакомилась с принципами коллективного творчества в театре, с пластическим театром и импровизацией, а также с эстетикой перформативности. Все это преподавалось как различные творческие методы актерского и режиссерского мастерства. Все эти формы записаны в моем «жестком диске» и так или иначе проявляются. Что касается рабочего процесса, то я в основном склоняюсь к принципам коллективного творчества в театре. Я всегда стремлюсь вовлечь в процесс всех членов творческой команды, чтобы каждый имел право голоса.

 

 

Вы говорили о невозможности понимания людьми друг друга – почему об этом необходимо создавать спектакль, почему современное искусство должно исследовать данный феномен?

 

Сегодня особенно хочется, чтобы мы больше прислушивались к другим, старались понимать и принимать друг друга. Мы живем в период индивидуализма, боремся за свои права, свои позиции, свое место, свои чувства. И это хорошо, мы не должны прятать себя, но, кажется, становится все труднее впускать в свой мир другого, миры других. Даже в дискуссиях мы обычно боремся за свою правду и позицию, но не пытаемся услышать и понять точку зрения другого человека. Мы изначально приходим с намерением убедить другого, а не понять его. Без понимания друг друга ничего не получится. Так же как физические частицы не создают ничего, пока не соединятся вместе. Очень важно понять и осознать, что человек – всего лишь один из элементов экосистемы, что он не изолированная частица, которая может выжить самостоятельно. Мы взаимозависимы друг от друга и можем функционировать только в гармоничных отношениях с другими людьми.

Индивид в определенном смысле обречен на постоянный поиск связи с другими. Это фундаментальная форма человеческого существования – создавать отношения со своим окружением, быть в этих отношениях, жить, существовать через них. Это и такая невидимая внутренняя сила, поддерживающая в нас жизнь. Но выходит так, что человек стремится к связи, а установив ее, борется за свою независимость, индивидуальность, одиночество? Театральный критик Рафаэль Фурно о пьесе Ж. Помра «Воссоединение двух Корей» сказал: «Кажется, что гораздо легче объединиться Северной и Южной Корее, чем двум людям сохранить искренние и настоящие любовные отношения». Я бы еще добавила – отношения вообще.

 

 

В этом спектакле зритель будет находиться очень близко к сцене, к актерам. Как Вы решаете эту задачу, заложенную в тексте драматурга, – создавать театр без четвертой стены, фактически сделав зрителя соавтором спектакля?

 

В спектакле мы не разрушаем иллюзию четвертой стены, а, наоборот, создаем дополнительные четыре стены, чтобы можно было смотреть со всех сторон. Если говорить о зрителе как о соавторе, который может изменять и в какой-то мере управлять сюжетом, драматургией спектакля, то это – не тот случай. Важно отметить, что спектакль не относится к жанру интерактивного или иммерсивного театра, где зрителю действительно предлагается участвовать и быть физически вовлеченным в спектакль. Мы приглашаем зрителя в достаточно интимное пространство – как можно ближе приближая его к площадке и актерам.

Таким образом, мы стремимся создать впечатление лаборатории, студии, оставляя зрителя в позиции наблюдателя, аналитика, исследователя.

 

 

К какому театру Вы стремитесь как режиссер?

 

К театру, задающему вопросы, ведущему дискуссии; к провокационному, неудобному и чуткому.

 

 

Беседовала Ингрида Рагяльскене

 

 

Фотография Паулюса Жидониса.




вернуться