Это может показаться странным, как в дешевой рекламе, но вечер 16 сентября, безусловно, войдет в историю театра. Именно в этот день в Вильнюсском старом театре впервые в Литве состоится премьера спектакля «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Эта абсурдистская трагикомедия, написанная в 1966 году британским драматургом Томом Стоппардом, мгновенно стала хитом мирового театра. «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» - пожалуй, самая известная и часто исполняемая пьеса автора, оказавшая наибольшее влияние на современный театр и драматургию. Несомненно, постановка Юрия Бутусова «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в Вильнюсском старом театре станет и косвенным ответом на вопрос, почему ни один литовский театральный режиссер не решился штурмовать этот исключительный текст современного театра, хотя желающие и увлеченные этой пьесой были.

Каким был 1966 год в мире?

Для того чтобы понять феномен этой пьесы, необходимо более внимательно взглянуть на исторический контекст. Что происходило в мире в 1966 году? Массовые антивоенные демонстрации в США, расцвет субкультуры хиппи и ее мирные протесты против войны во Вьетнаме, досрочные парламентские выборы в Великобритании, драма потери колоний (Кипр объявил о своей независимости от Великобритании в 1960 году, Ямайка и Тринидад – в 1962 году, Мальта – в 1964 году, Барбадос – в 1966 году и т.д.). Во всем мире был как никогда актуален вопрос о свободе выбора. Не случайно идеи моральной ответственности, абсурда и бунта экзистенциалиста Жан-Поля Сартра стали столь популярны, а отказ философа от Нобелевской премии в 1964 году, объясняемый его нежеланием опускаться до уровня институтов, получил широкую поддержку молодых интеллектуалов Европы. В художественный авангард того времени проникла группа деятелей, считавших, что свобода – это прежде всего моральная ответственность, что «в своем становлении человек должен осознать, что он морально ответственен за все и вся, что происходит в мире».

Пьеса сделала драматурга знаменитостью

В то время Стоппард работал журналистом и театральным критиком, был известным в узких кругах молодым автором одного романа и нескольких радио- и телесценариев. Постановка пьесы «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» на Эдинбургском театральном фестивале „Fringe“ в 1966 году обросла легендами.  Но факты таковы: спектакль был создан любительской студенческой труппой, а когда Стоппард в возрасте 29 лет присоединился к репетициям, режиссер и исполнительница главной роли покинули творческий коллектив. В день премьеры в Эдинбурге спектакль увидели десятки людей, а в шотландской прессе появились статьи озадаченных критиков с заголовками: «О чем всё это, Том?». В поезде, идущем в Лондон, драматург открыл “The Observer” и прочитал восторженную рецензию на «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Стоппард получил телеграмму от агента актера Лоуренса Оливье, а через год пьеса была поставлена в театре Old Vic. “Sunday Times” назвала пьесу самым значительным театральным событием со времен триумфа драматургии Гарольда Пинтера, и, конечно, молодым талантом заинтересовался Бродвей. Сейчас, в возрасте 86 лет, драматург активно пишет, является общественным деятелем, его пьесы ставятся по всему миру. Т. Стоппард, который редко дает интервью, – остроумный и мудрый собеседник.

О потерянном рае, невозможности человеческой полноты и счастья

T. Стоппард, отвечая на вопрос, правда ли, что «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» – о судьбе и свободе выбора, ответил: «Это и правда, и неправда. Я могу сказать так: это пьеса о двух парнях в Эльсиноре, которые не знают, что с ними произойдет и что вообще происходит». О современной драматургии автор говори еще резче: «Мне это не очень интересно. Мне нравится писать пьесы, мне нравится работать в театре. Я люблю смотреть спектакли, но не как драматург, а как зритель. У меня нет академического, социального интереса к театру. Я его не изучаю и не читаю о нем. Конечно, я читаю рецензии в газетах, но книги о театре – никогда. Я вообще не могу читать книги о себе. Это единственная литература, которую я просто не могу взять в руки. И еще потому, что я не выношу определенных мнений. Все, что мы можем сказать, правильно и неправильно одновременно. Я это почувствовал, когда впервые поставили мою пьесу «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Кто-то крикнул: «Это экзистенциалистская пьеса!». «Да, это верно», – подумал я. Позже кто-то сказал: «Это не экзистенциалистская пьеса». Поразмыслив, я согласился и с этим. Потому что все это бессмысленно, не имеет никакого значения...».

Пьеса T. Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» рассказывает о событиях трагедии Уильяма Шекспира «Гамлет» с точки зрения двух персонажей третьего плана – придворных Розенкранца и Гильденстерна.  Действие пьесы развивается параллельно с событиями шекспировской трагедии, с краткими появлениями главных гамлетовских героев, разыгрывающих фрагменты оригинальных сцен. В промежутках между этими эпизодами Розенкранц и Гильденстерн обсуждают ход событий, не имея о них непосредственного представления. Они постоянно подбрасывают монетки, гадая, что выпадет – «орел» или «решка». Гильденстерн все время проигрывает – постоянно выпадает «орел». Это его озадачивает – таким образом в самом начале пьесы возникает тема свободы выбора, фатализма и судьбы.

Пьеса T. Стоппарда была переведена на русский язык в конце 1960-х годов поэтом Иосифом Бродским, ничего не знавшим о ее авторе. Рукопись перевода хранилась в архиве журнала «Иностранная литература» и была опубликована в 1990 году.

Режиссер Юрий Бутусов, который ставит спектакль по одноименной пьесе в Вильнюсском старом театре, утверждает, что «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» очень удачно вписывается в контекст сегодняшнего дня и должна напомнить зрителям о потерянном рае, о невозможности полноты человеческого счастья.

T. Стоппард: «Я осознаю момент, когда может родиться новая пьеса»

Отрывки из интервью

Вы написали сценарий к знаменитому фильму «Влюбленный Шекспир». Есть несколько очень убедительных исследований, доказывающих авторство другого человека. Вы действительно верите, что все эти пьесы написал безграмотный обыватель из Стратфорда по имени Уильям Шекспир?

Да, верю. Мне это не кажется странным. Я понимаю исследователей, которые анализируют тексты и требуют объяснений. Важно понимать, что появление гения – это иррациональный факт. Не нужно пытаться объяснить, почему сын перчаточника стал самым известным драматургом.

Вас называют «живым классиком», последним «рыцарем литературы», великим драматургом. Какое из этих определений Вам наиболее чуждо?

Я немного был знаком с сэром Исайей Берлиным, однажды его встретил, и он сказал: «А, заходи, мы с тобой пообщаемся». Но я так и не зашел, потому что думал, что недостоин его времени. Он считал, я что-то знаю, но я на самом деле ничего такого не знал. И когда он умер, я прочитал некролог. В этом некрологе цитировались его слова о себе самом: «Я всегда чувствовал себя переоцененным». Я тогда подумал: черт возьми, надо же было все-таки сходить к нему, поговорить. Потому что он так говорил о себе, как я ощущаю себя снова и снова. И должен сказать: здесь, когда я общаюсь с замечательными людьми в театре, мне хочется их прервать и сказать: я не такой, я просто произвожу такое впечатление.

Анна Ахматова когда-то сказала, что стихи растут из сора. А из чего растут пьесы? Личного опыта, интеллектуальных страстей, общественного контекста?

У меня нет никакой программы. Нет плана, какие пьесы я хочу написать. Ко мне, слава богу, еще приходит вдохновение, и это большая удача. Я никогда не знаю, про что будет моя следующая пьеса, но мой разум, мой ум всегда занят, я всегда думаю о том, что происходит в обществе, размышляю о каких-то личных вопросах, но мне сложно это объединить и объяснить. Мои пьесы, как мне кажется, не похожи друг на друга, наверное, можно сказать, что в них больше общего, чем розного, но что я точно могу сказать: я осознаю момент, когда может родиться новая пьеса. Когда из миллионов тем (а они могут быть совершенно разными — от изменения климата до сюжетов газетных статей) возникает то, что может стать произведением. Конечно, всех заводят и стимулируют разные темы. И разные сюжеты.

Есть темы, которые Вас волнуют на протяжении десятилетий?

Пожалуй. Хотя у меня нет списка тем, как у палача, который смотрит, кому бы еще отрубить голову. Всю свою писательскую жизнь я размышлял как раз о том, что мы только что обсудили: мораль –это человеческий конструкт или она независима от человека? Но полагаю, каждый мыслящий человек так или иначе над этим задумывается. Другая тема, которая меня всегда волновала, это свобода самовыражения. И злоупотребление свободой для меня настолько же интересно, как злоупотребление авторитарностью.

Составлено по материалам зарубежной печати театроведом Ингридой Рагяльскене